Это было буквально крушение веры «янки» в Коннора Дэвиса, его неуязвимость, а также в сверхзащищенность «Гекаты». Крушение, которое привело к полному обрушению фронта. Каждый американский космоморяк с детства впитал культ своего адмирала, превратившегося из обычного смертного в некое подобие божества. Дэвиса, по слухам, нельзя было убить никакими обычными средствами. Он всегда точно знал, где находятся враги и ловко ускользал от их коварных ловушек. «Геката» же по умолчанию воспринималась неприступной боевой машиной, способной в одиночку крошить в космический мусор целые армады.
Но теперь эти мифы оказались разбиты столь же красочно и наглядно, как и сам флагманский дредноут. Факт его гибели от тарана какого-то жалкого русского крейсера, потряс американцев до самой глубины души. В один миг они лишились и путеводной звезды и главного оружия устрашения. Без непобедимого адмирала и его флагмана «янки» почувствовали себя сиротами на краю бездны.
Впрочем, в первые минуты после катастрофы на мостиках американских кораблей еще царило неверие. Потрясенные офицеры ошеломленно таращились на обломки «Гекаты», пытаясь осознать весь ужас произошедшего. В какой-то момент начало казаться, что это просто сбой в программном обеспечении, глюк серверов или чья-то циничная шутка. Лихорадочно перепроверялись показания датчиков, запускалась диагностика систем — но результат оставался неизменным. Флагмана больше нет. А вместе с ним рухнули надежды…
Между тем, мой «Одинокий» — причина крушения «Гекаты» — гордо и невозмутимо застыл в пространстве на почтительном расстоянии от плавающих вокруг обломков. Будто разъяренный бык после удачной корриды с полными трибунами зрителей, мой верный крейсер не спешил покидать арену своего триумфа. Усиленный таран его форштевня, еще хранивший следы титанического столкновения, демонстративно выпятился вперед, источая вокруг себя облачка раскаленной плазмы.
В первый раз «Одинокий» нацелился носом в правый борт дредноута, на полном ходу вспоров обшивку последнего, словно небрежным росчерком перочинного ножа по консервной банке. Выйдя из атаки, крейсер, за счет остаточной скорости и мощи своих маневровых двигателей, сумел за несколько секунд отскочить назад на пару десятков километров… чтобы с новым разгоном долбануть израненный таранным ударом борт американца еще раз и в тоже место. Таран творил чудеса, уже второго удара оказалось достаточно, чтобы «Геката» перестала существовать. Миф о неуязвимости американского командующего и его флагмана оказались слишком преувеличены.
«Одинокий», целым и практически невредимым за исключением чуть помятого тарана, выскочил из огненного облака, возникшем на месте некогда непобедимого линкора, будто насмехаясь над мощью всего американского космофлота и говоря: так будет с каждым. Демонстрация несокрушимости стала завершающим аккордом его дерзкого спектакля…
С гибелью флагманского корабля вся спесь и апломб «янки» мгновенно испарились. В одночасье, что удивительно, но все же объяснимо, ведь вера в непобедимость «Мясника» Дэвиса у космоморяков «янки» действительно была впитана с молоком матери, так вот весь хваленый 1-ый «ударный» космофлот АСР в две сотни с лишним вымпелов представлял собой в секторе сражения не более чем сборище испуганных и отчаявшихся командиров и экипажей. Лишившись своего вдохновителя и флагмана, они превратились из грозных космических волков в стадо перепуганных овец. Огонь в глазах боевых офицеров сменился растерянностью и паническим блеском. Воинственные команды застряли в пересохших глотках, а руки на пультах управления предательски задрожали в унисон с внутренней дрожью.
Ничто другое не могло нанести такого страшного урона американскому флоту, какой нанесла гибель их вождя, человека, в непогрешимость, правоту и буквально бессмертие которого они верили всей своей душой. Космоморяки АСР так привыкли полагаться на железную волю и сверхъестественное чутье своего адмирала, что совершенно разучились действовать самостоятельно. Без его приказов и нахлобучек они попросту терялись, превращаясь в беспомощное стадо, лишенных пастуха…
Увы, как оказалось, даже самых худших в мире нельзя оправить на тот свет так быстро и просто, хотя очень бы того хотелось. Коннор Дэвис не составил исключение — к сожалению, таких как «Мясник» очень трудно оправить к праотцам. Они живучие, как деметрийские тараканы, или сам сатана их бережет от заслуженного возмездия. В общем, выжил американский командующий в том невообразимом хаосе, устроенным моим крейсером его флагману. Верные офицеры, рискуя собственными шкурами, сумели вытащить обмякшее тело своего адмирала в спасательный шаттл, уже находящийся в предстартовом состоянии. Блестящая капсула, набитая медицинским оборудованием и роботами-санитарами, в самые последние секунды покинула борт погибающей «Гекаты», унося в себе бесценный груз.
Как выяснилось позже из допросов пленных, Коннор Дэвис был тяжело ранен — видимо, сказались последствия столкновения с «Одиноким», а может еще что-то, приключившееся с ним на мостике, но главное, к сожалению для нас и к облегчению «янки», остался жив, хоть собирать его обезображенную тушу медикам и роботам придется теперь по кусочкам да осколочкам. С соседнего корабля подобрали адмиральскую капсулу и перенесли контуженного пациента в реанимационные отсеки для срочной операции.
Тем не менее, в эфире прозвучала-таки роковая фраза о гибели командующего, что паническими волнами прошлась по всему вражескому космофлоту. Каждый, кто услышал эти ужасные слова, почувствовал, как внутри все сжимается от дурного предчувствия. Дэвис всегда находился в первых рядах атакующих, зажигая своим личным примером остальных. Он был харизматичным лидером, за которым экипажи готовы были следовать сквозь адское пламя самых ожесточенных сражений.
И вот теперь легендарный адмирал оказался повержен и уничтожен в бою наравне с простыми смертными. Само это известие, полученное в разгар яростной схватки, повергло людей в шок и трепет, подорвав их боевой дух. Те, кто еще недавно, воодушевленные примером своего предводителя, рвались в бой, теперь оцепенели и застыли на месте, точно парализованные.
Все на этот момент четыре дивизии 1-го «ударного», включая «Бессмертных» самого Коннора Дэвиса, минуту назад так отчаянно сражавшиеся и уже было потеснившие императорскую эскадру адмирала Дессе, практически одновременно прекратили атаку и в нерешительности и непонимании что делать, начали пятиться назад из сектора боя. В стройных боевых порядках образовались разрывы и прорехи. Корабли сталкивались друг с другом, ломая строй.
Русские же, видя смятение в рядах космофлота «янки», с удвоенной силой набросились на деморализованного противника, перейдя в контратаку. Будто стая голодных волков, почуявших слабину в обороне врага, вымпелы Северного флота ринулись вперед. Залпы плазменных пушек обрушились на растерявшихся и дезориентированных американцев с утроенной энергией.
Потеряв единое командование, дивизии 1-го «ударного» окончательно распались на отдельные соединения и группы, каждая из которых действовала на свой страх и риск. Кто-то еще пытался огрызаться и отстреливаться, но большинство спешно выходило из боя, маневрируя с максимально возможным ускорением. Дисциплина и субординация перестали существовать как факторы — теперь каждый коммандер сам решал, что ему делать в сложившейся критической ситуации. И многие предпочли спасать свои корабли и экипажи, а не сражаться до конца в безнадежном положении.
Битва у планеты Никополь-4 разгорелась с еще большей силой. Воодушевленные успехом, наши атаковали с безудержной отвагой и напором, стремясь как можно скорее довершить разгром противника. Сомкнув ряды в «конусы», они врезались в самую гущу вражеских порядков, сея вокруг себя смерть.
Тяжелые крейсеры и линкоры двигались в авангарде, непрерывно поливая все вокруг ураганным огнем. Они безжалостно крошили броню американских кораблей, оставляя за собой облака обломков и вспышки взрывов. Маневренные эсминцы резво сновали среди сцепившихся врукопашную гигантов, охотясь за подбитыми и отставшими от строя вражескими судами.